Мы с моей сестрой Галиной, которая старше меня на 2 года, много времени проводили с нашей еврейской бабушкой. Меня мама часто отвозила к ней на неделю, две. Там были мои сверстники и родственники, которые были на пару лет старше меня. 

Я больше помню бабушку. Она была настоящей партизанкой, то она русский не знала, но с некоторыми могла поговорить. На идише она с нами не говорила, но всегда читала Тору. 

Многие из родных до сих пор боятся открыто говорить, что они евреи. Боятся, что вернутся те времена, когда за национальность могли сослать или казнить. В селе нашей прабабушки, в Лозово, во времена войны были расстрелы евреев. 

Моя прабабушка, Малка Шнайдер, знала что за ней придут. Она поставила хлеб в печь и попросила соседку присмотреть. Детей она отправила из дома, она знала, что не вернется. Тетя пряталась от обысков в навозе. Поэтому многие до сих пор скрывают.

Дома мы часто еврейские праздники не отмечаем, но сын с удовольствием ходит в Еврейский культурный центр КЕДЕМ и синагогу.

Эмиля привела в КЕДЕМ моя сестра в 2010 году. Вместе с двоюродной сестрой Агнией он ходил в Мазл Тов, дневной центр, а также к Александру Бонулеску — психологу, который помог ему раскрепоститься и общаться со сверстниками.

Сын приходит в Haverim 2 раза в неделю — на Шаббат и на Авдалу. Здесь он может познакомиться с другими ребятами, с которыми они часто говорят на разные темы.

Мне, как и сыну, нравятся большие праздники, как они отмечаются, традиционные блюда. Мы также ходим в синагогу на чтения Торы. С карантином мы стали реже ходить, но со снятием карантина наши походы возобновились. Для нас походы в синагогу стали чем-то вроде встреч с добрыми друзьями.

Но не меньше радости сыну доставляют походы в Haverim на церемонию Авдалы. Зажигаются переплетенные свечи, чтобы показывать сплоченность еврейского народа. Со свечами ходит самая младшая девочка. Она должна поднять ее настолько высоко, насколько хочет, чтобы ее высоким был муж. 

В КЕДЕМ всегда царит теплая и уютная атмосфера.